Клады – легенды и реальность. Часть 5

Не успели мы приступить к записи интервью с сотрудницей архива ГАСПИКО, как «в кадре» появился майский жук. Он облетел всех нас, посидел у меня на плече, сел на голову героине съемки, затем облюбовал нашу камеру, исследовал сначала объектив, затем забрался в сумку оператора и отказывался оттуда выходить. Так мы начали съемки фильма под бдительным оком майского жука. В центре города! В заброшенном овраге! Рядом с загруженной и загазованной трассой.

Все интервью жук просидел в сумке нашего оператора, а снимали мы на том самом месте, где стоял торговый павильон и дом Рудобельского, когда съемки стали перемещаться в сам овраг Засора, наш гость мирно покинул свое убежище и радостно жужжа, отправился по своим делам.

В Засоре мы снимали панораму оврага, я заметил в отвалах земли оставшихся от строительных работ интересные предметы. Это была витиеватая кованая конструкция, и множество старинных керамических черепков. Я извлек из земли несколько предметов.

Съемки проходили точно на месте оранжереи и теплиц сада Рудобельского. Поэтому были все основания считать, что мои находки могут иметь прямое отношение к интересующей нас теме. Все наши находки я передал на экспертизу в археологическую лабораторию.

Как нам впоследствии сообщили специалисты, железная конструкция датируется концом 19 началом 20 века. Аналогов в городской архитектуре дореволюционной Вятки нет. Скорее всего, это часть теплицы или оранжереи, выкованная на заказ, специально по эскизу заказчика, а на крючок, венчающий конструкцию, мог привешиваться фонарь или керосиновая лампа, керамика – это осколки не посуды, а цветочных горшков, в которых и продавалась рассада в торговом павильоне Рудобельского.

Эпизод, связанный с находкой единственных известных на сегодня, предметов оставшихся от Сада Рудобельского вошел в наш фильм, а находки были переданы в археологическую лабораторию для чистки и консервации, с целью дальнейшего экспонирования в музее. 

Удивительное совпадение! В этот же день, когда мы снимали комментарий специалистов-археологов по поводу сделанной во время съемки фильма «Я знаю, саду цвесть!» находки, один мой коллега, человек уже пожилой, позвонил и попросил зайти в аппаратную – поговорить. Он, убираясь дома, обнаружил монету 25 копеек 1848 года, найденную им еще в детстве на одной из улиц Кирова в привезенном на новостройку грунте. Зная, что в сферу моих интересов входит и нумизматика, он решил монету мне просто подарить! Я свою очередь, сказал, что это монета дорогая, и я не могу принять такой подарок. В ответ мой коллега даже немного обиделся:

- Продавать не хочу, а тебе в дело, ты историей занимаешься…

Я взял монету, и мысленно связал ее с только что раскрытой историей нашей необычной находки – железной конструкции с усадьбы Рудобельского. А ведь возможно, в начале 20 века эта деталь могла стоить именно 25 копеек.

Тут я вспомнил майского жука, сопровождавшего начало съемок фильма, наши находки сделанные под бдительным и недоброжелательным надзором охранника стройки… И для меня эта монетка, подаренная человеком, абсолютно не связанным с темой фильма, сейчас ассоциируется именно с находкой в овраге Засора.

Два разных, на первый взгляд, события связала невидимая мистическая нить. Кто-то скажет, что это только совпадение, но мне в этом видится послание из прошлого, послание от героя нашего фильма - фильма, в котором впервые подробно рассказывается о судьбе человека, превратившего город Вятку в цветущий город – сад! Я дорожу этой монетой не по ее нумизматической стоимости – для меня это как приз и одновременно талисман, полученный на одном из кинофестивалей – где в роли жюри выступило время и герои истории происходившей более ста лет назад в нашем городе. Разве это не мистическое совпадение?

Находка клада или отдельного старинного артефакта не может не сказаться и на судьбе человека, вернувшего его из мира «теней» в реальный современный мир. Вот только что принесет такая находка – радость и счастье или проблемы и разочарование - об этом можно только догадываться…

В завершение вновь обращусь к словам доктора исторических наук, профессора Виктора Бердинских: «Этика кладоискательства — вопрос очень скользкий. Кладоискатель не вор, но кем-то вроде разбойника он все же является. Берет он чужое, не принадлежащее ему ни по какому праву. Тайна клада — дело интимное. И вторжение в него постороннего человека, безусловно, аморально. Встав по ту сторону добра и зла, удачливый кладоискатель всплывает на поверхность, где его жизнь не стоит и ломаного гроша. Игра с чужими кладами — это игра собственной жизнью».

В любой игре есть выигравшие и проигравшие, и мне кажется, в сфере кладоискательства, очень важно личное отношение к скрытым сокровищам, к скрытым во временное небытие предметам эпохи. Если человека влечет любознательность и интерес к прошлому, если он готов делиться с обществом интересными фактами и своими открытиями, в этом случае действует правило и народная мудрость: «на ловца и зверь бежит». А если человек руководствуется меркантильными интересами и рассматривает клад исключительно как источник богатства и материального благополучия, тогда и клад в его руках – это своеобразная игра с судьбой, а здесь можно и проиграть.

А. Фоминых